Домашняя контрольная работа по "философии. религии", нужно ответить на выбор на два вопроса:
1. Является ли религия ошибкой в познании истины?
2. Религия - это путь к свободе или бегство от свободы?

Мне лениво было писать серьезные мысли, тем более, что говорено об этом было не раз.
Так что вот, левое немножко.Так что вот.

Дженни приезжает в Милтон в воскресенье ночью; в руках у нее - чемоданчик и переноска с полосатой кошкой. Ничего необычного. Может быть, эта девочка убежала из дому, может быть, она из тех бездельников, которые не знают чем заняться; сплетни поползут по городу гораздо, гораздо позже.
На вокзале ее ждет внук миссис Деррик, которая собиралась сдать ей комнату на следующую неделю - как мило! в больших городах не встретишь такой заботы; поэтому, наверное, весь отпуск Дженни проводит где-нибудь подальше в провинции.
Недели отдыха обычно хватает на один - два сюжета.

В понедельник к тому моменту, когда звон висящих на ее окне колокольчиков заглушается звоном колоколов, Дженни успевает перезнакомиться с доброй половиной кошек, живущих в доме, и соседей. Сара Деррик спокойно идет на кухню проверить, как там имбирное печенье, но остальные спешно прощаются и - Дженни видит в окно - идут на звук, к площади Сьете, кажется.
На столе остаются шесть чайных чашек. От ветра, пропахшего йодом и солью, колокольчики на окне тихонько звенят.

Когда небо за окном начинает светлеть, становится ясно, что засыпать уже просто нет смысла. Похоже, пропадет вся первая половина вторника. Она отчаянно жадничает, не желая упускать ни минуты из этой недели. Так всегда поначалу; взахлеб тратишь свободные часы на разные глупости. Вот и сегодня ночью они с Сарой долго болтали за чашкой чая, шутливо обсуждая все на свете - от мнимого наплыва арабов-переселенцев до напыщенной религиозности горожан.

За окном тихо - так тихо, как вряд ли бывает в большом городе, как будто вокруг нет ни души. С ума сойти - да Дженни с радостью и сходит; можно хотя бы раз в год сделать что-то из ряда вон? Она распускает длинные волосы, кое-как натягивает сарафан и, стараясь не шуметь, выбирается из дома. Предательски скрипят половицы и позвякивают колокольчики.
За порогом Дженни, наконец-то решившись, сбрасывает обувь и вприпрыжку несется вперед. Улицы вокруг быстро заканчиваются, зато дорога - нет, и холмы вокруг уж точно. Ветер бьет в лицо, но его влажная сырость приятна - не хватает только парусов или крыльев, ну или волшебной палочки на крайний случай. То, что в густых сумерках казалось равниной, оказывается морем - и не скажешь, что оно так близко подступает к улицам.
Очень скоро песок взлетает из-под ног - Дженни играет с волнами в догонялки на границе прибоя, то отпрыгивая подальше, то опять приближаясь.
"Доигралась", - смеется она, когда рассерженная волна вдруг окатывает ее мелкими брызгами с ног до головы. Вода такая теплая, и вокруг никого - удержаться и не искупаться невозможно.
Цепочка следов на кромке прибоя прихотливо извивается.
Среда.

Среда.
В церкви, разделенные решеткой исповедальни, роняют слова в пустоту два старика. Один из них вроде должен слушать, а другой - говорить, но ритуал давно забыт обоими.
Ведьма! В окрестностях благопристойного Милтона появилась ведьма, и все бы ничего, но на ближайшем пляже утонул старый башмак, а курицы у матушки Маллен стали нестись яйцами идеально круглой формы. Порча, не иначе.
Первым делом жуткие истории о пролитом молоке выслушивает, конечно, святой отец.

Бесстыдница! В четверг утром чуть ли не весь город притаился у окон - не мелькнет ли где женский силуэт. Кто-то говорит, что это - крючконосая старуха Ягге, кто-то настаивает, что демон-суккуб, кто-то по привычке сваливает вину на евреев и всемирный заговор, и только отец Антонио знает наверняка.
Все так заняты сплетнями, что в действительности на улицу смотрят только самые маленькие дети. Их рассказы про "красивую тетю" вызывают новую волну сплетен.
Чуть позже консилиум "сарафанного радио" постановляет считать старую Сару Деррик сумасшедшей. Как она могла спокойно спать?!

Четверг.
С площади Сьете Дженни приносит свежие фрукты, свежие новости, ворох косых подозрительных взглядов и несколько смешинок, зажатых в кулаке. Впрочем, она тут же разжимает ладонь, спешит поделиться; Сара хохочет вместе с ней и требует называть себя полным титулом.
В доме уютно и светло. Совсем не хочется думать, что осталось всего три с кусочком дня и две печенюшки.

Кто-то все-таки замечает странную связь между появлением на улицах города загадочного исчадия ада и домом Сумасшедшей Сары. В пятницу те, кому не терпится познакомиться с "исчадием", устраивают засаду у черного и парадного ходов.
В это утро Дженни взбредает в голову вылезти в окно.

В пятницу вечером они с Сарой устраивают раскопки на чердаке и, конечно, находят разные сокровища - альбом с фотографиями двадцатилетней давности, настоящее помело, старомодные платья, письма и рисунки. И картину, явно старую, - стоп-кадр обыденной жизни Милтона, анахронизмов не так много, но всадники на изящных лошадях вызывают завистливый вздох. У Дженни.

В субботу Дженни мастерит человечков из ниток, а Сара - из теста. У нитяных есть волосы, лица и щегольский пояс, у сьедобных - превосходные шляпы, клоунские колпаки и пуговицы.
Чтобы оправдать ведьмовскую репутацию, они выставляют сладкую парочку - благородную даму в красном платье и джентльмена в шоколадной шляпе.
Ни одна из соседок не осмеливается зайти к ним. Первой.

Дженни уезжает воскресным утром и прощается со всеми заранее, особенно с многочисленными кошками миссис Деррик и с горластыми чайками на пляже. Прячет в доме маленькие сюрпризы для Сары. Достает из глубин чемоданчика глиняный домик-подсвечник и свечку с запахом лаванды в подарок ей же. Снимает колокольчики с окна гостевой спальни.

Отец Антонио тщательно расправляет складки парадного одеяния и посылает мальчишку-помощника зажечь лампады в церкви. Открывает Библию. Еще раз проговаривает в уме слова молитв и проповеди.

Когда отъезжает поезд и Сара машет вслед рукой, прихожане как раз слушают проповель отца Антонио. Пламя свечей отражается в его карих глазах, и когда он говорит свое "Будьте бдительны!", за его спиной словно мерцают костры Инквизиции. На лицах слушателей отражается вежливая скука пополам с решимостью. Их бы воля, они бы крикнули свое "На костер ведьму!" гораздо раньше.
Пока птичка не улетела.
Пока не прошли годы и столетия.